Что необходимо, чтобы, познакомившись с окружающим миром, ребенок не боялся его, был неотъемлемой и гармоничной его частью, нашел свое место? Вопрос в силу своей очевидности является риторическим. Первое, что приходит на ум: «Нужен этот самый окружающий мир».
Каким Вам хотелось бы видеть Вашего ребенка?
Охотником или искусствоведом?.. (Рассуждения родителя-врача)
1. Для любого ребенка, который не может пока передвигаться сам, мир заключен в пределах кроватки, комнаты, манежа. Его границы расширяются, когда взрослый человек берет малыша на руки или сажает в коляску, выходя за привычные границы. Все изменяется, когда ребенок начинает ползать и ходить самостоятельно, он сам, по собственному желанию раскрывает и познает окружающее. Чем наполнен мир, то и впитывает в себя ребенок, будь то образы птичьего двора, деревни, городского или таежного пейзажа. Чем богаче среда вокруг, чем разнообразнее аудиальные, визуальные, тактильные, обонятельные и прочие стимулы, тем более разносторонним формируется опыт ребенка, его знания об окружающем и связанный с этим поведенческий репертуар. Нередко в своей практике мы сталкиваемся с воспоминаниями клиентов, которые хранят не столько целостные образы из детства, сколько воспоминания об отдельных звуках, запахах (мамины духи, покашливание дедушки или даже жесткость вафельного полотенца в детском саду). Пластичный детский мозг образует и развивает необходимые для конкретных условий обитания нейрональные сети, которые способствуют выживанию, научению и адаптации.
2. Сензитивными периодами в психофизическом развитии ребенка считаются такие периоды, в которые идет интенсивное формирование той или иной функции. Исследования подтверждают, что, пройдя такой период без соответствующих внешних стимулов, функция может остаться недосформированной или проще говоря, недоразвитой. Не слыша классической музыки, не видя классического балета в детстве, в 20 лет будет сложнее понимать язык танца, или видеть пейзажи, навеки запечатленные в классических концертах.
3. От условий жизни во многом зависит то, что ребенок освоит быстрее всего. Какие, необходимые в данных условиях навыки и умения, разовьет. Вот почему дети татаро-монгольских кочевников учились держаться в седле еще до того, как начинали уверенно ходить по земле, привыкая к конской поступи в переметной сумке родителя. А дети рыбаков узнавали приметы и прихоти погоды прежде премудростей грамматики. Лесные обитатели в самом юном возрасте научались читать азбуку звериных следов, иногда так и не познав другого чтения.
У ребенка, родившегося и выросшего во Флоренции, среди сосредоточения шедевров Ренессанса, с юных лет эволюционирует понимание классического искусства. А потому никогда и не разовьется т.н. синдром Стендаля, которому бывают подвержены туристы определенного характерологического склада, переживающие экзальтацию, экстаз и даже состояния священного ужаса от соприкосновения с творениями великих мастеров прошлого.
4. Нынешние, т.н. «цифровые поколения» детей, c раннего возраста прекрасно ориентирующиеся в виртуальном пространстве и современных компьютерных технологиях, комфортно чувствуют себя с любым электронным девайсом. Но при этом атмосфера непосредственного человеческого общения представляет для многих существенные трудности. Неумение распознавать собственные эмоции и переживания других людей, их причин, проявления и даже незнание соответствующих им названий русского языка, с частой путаницей обиды и грусти, одиночества и злости, гнева и отчаяния – вот признаки алекситимии современного подростка. В виртуальном общении не нужно мимических и других выразительных движений, интонаций и акцентов, а когда они необходимы, то их успешно заменяет #.
5. Всем нам известны династии врачей, военных, священнослужителей, в которых ребенок с молоком матери впитывал свое предназначение, а в биологическом смысле — формировал мозг в общении с тем или иным жизненным устройством, культурой, традициями и ценностями, частью которых он постепенно и становился.
Для пытливых умов
Часть команды, часть корабля…
Что может дать большой корабль ребенку, если он живет на нем постоянно, не сходя на берег? Много или мало? Как видим на примере главного героя фильма, корабельные будни не столь насыщены интересными событиями: чтение таблоидов о скачках, наблюдение за океаном и пассажирами, не долгие разговоры с отцом-механиком и неумолкающий гул и грохот котельной.
Утроба корабля для мальчика – в некотором смысле утроба матери для младенца, так и не увидевшего свет. Он никогда формально не родился для мира. Он не родился для жителей суши и в более конкретном смысле. Мы можем лишь догадываться, какая схема мира (или его образ) существовала в сознании пианиста, и существовала ли вообще. Что там, где причаливает корабль и заканчивается его трап? Земля, страна, ее устройство, люди?
«И вот я стою на трапе и выгляжу франтом в твоем пальто. И все замечательно: я собираюсь сойти. Решительно. Без колебаний. Меня остановило не то, что я увидел, Макс, далеко не это, ты понимаешь, а то, чего я не увидел. В этом большущем городе было все, кроме края. Его не было. Я так и не увидел, куда все идет и где все кончается».
Ребенок формирует потрясающее чувство баланса и устойчивости, ему нипочем качка, буря, ураган, он не страдает от морской болезни. Он по-своему бесстрашен, т.к. не боится переменчивой стихии океана. Созерцание бескрайних вод научило будущего пианиста сохранять ум безмятежным, остро чувствовать настоящий момент, что не под силу многим обитателям континентов, а также слышать мелодию каждого отдельного пассажира. Слушая рассказы пассажиров, звоня неизвестным по телефону Тысяча девятисотый путешествовал за много миль от своего плавучего дома.
«Он умел слушать. И умел читать. Не книги — они все хороши.
Он умел читать людей. Следы, которые на них оставляли места, звуки, родная земля, жизненные происшествия».
И, конечно, никто лучше его не знает всех тайных закоулков корабля. Он – не временный пассажир, он – часть команды, часть корабля.
Что играет мальчик?…
Развитие ребенка претерпевает кризис, когда умирает приемный отец, а за ним объявляется «охота» с целью высадить на берег и отдать на воспитание в приют. Многие дни герою удается скрываться, ведь чрево корабля – это его родная колыбель, а названный отец по какой-то неясной причине постарался внушить страх мальчику перед сушей. Фильм не рассказывает нам о том, что переживает главный герой, прячась от людей. Зато он прекрасно демонстрирует нам, как ребенок садится за рояль.
Зададимся вопросом: «Что может играть ребенок, не знакомый с инструментом и музыкальной грамотой? Возможна ли вообще такая блистательная игра в столь юном возрасте?». Мы можем рассмотреть данные вопросы в разных плоскостях. Одна из которых – возрастная психология. Скорее всего, если бы такой случай имел место в действительности, то играл бы мальчик свои эмоции: любовь, радость, грусть, страх. Возможно, что он передавал бы на клавишах шум волн или завывание ветра, возможно — скрипы и шорохи корабля. Сообразно своему возрасту, своим творческим способностям… Ведь любая игра в этом возрасте – равна жизни, ее дыханию… И тогда понятнее становится сам дух такого творчества, построенного на свободной импровизации. Музыкальная импровизация, как сочинение музыки в процессе ее исполнения, известна с древности. Так создавались многие народные напевы, так во все времена пастухи играли на свирелях, дудочках, рожках…
Другой плоскостью может быть погружение в исследование детских лет великих создателей музыки. Наиболее ярким представляется описание детских лет Александра Николаевича Скрябина, воспроизводившего чужие музыкальные произведения на слух с 4-летнего возраста и написавшего свою первую оперу-посвящение девочке Лизе в 7 лет от роду. В 8 лет – сочинявшего стихи и многоактные трагедии (А.А. Шмилович).
«Он действительно был величайшим. Мы играли музыку, он – что-то другое. Он играл…»
Главный герой – несомненно великий музыкант, поглощенный процессом, не интересующийся конечным результатом, свободно выражающий свои эмоции. Особое природное характерологическое устройство (замкнуто-углубленное, аутистическое, шизоидное) определило его абсолютную внутреннюю свободу и самодостаточную независимость от других людей, авторитетов, привязанностей. Именно люди подобного склада оставляют высказывания-воспоминания о годах, проведенных в сталинских лагерях, наполненных особым духовным смыслом: «…дух человеческий, хотя и в теле, но он не вяжется в кандалы, не сажается за решетку. И потому духом бываем свободны даже тогда, когда телом нас заключают, запирают в тюрьму…» (М. Труханов).
«…аутистические мысль, чувство не отвечают живо, естественно реальным…фактам жизни. Шизоид плохо чувствует людей, их отношение к себе…Поэтому шизоид живет, как говорится, в своем особом мире. Этот мир может быть наполнен пленяющими реалиста самособойными поэтическими, сказочными, чувственными красками и космическими размышлениями…» (Бурно М.Е.) Видимо именно здесь лежат корни теплой дружеской привязанности трубача к Тысяча девятисотому. Привязанности односторонней и трагичной поэтому.
«Аутистические люди, страдая от одиночества, иногда тянутся… высказать собеседнику себя в надежде на понимание, хотят пробиться в чью-ту душу, но обычно чувствуют после этого особенно «мерзко», «позорно» (Бурно М.Е.)
Естественный для многих людей, казалось бы, страх перед всем новым, у замкнуто-углубленных может доходить до полного отказа от перемен в привычном жизненном укладе, если эти перемены покушаются на единственно важное для них дело, творческий поиск, душевную гармонию и т.д. И это даже тогда, когда изменение сулит весомую прибавку к жалованью, материальный достаток или, как в случае с нашим героем, славу и грандиозный успех. Столь желанные и милые для сердца обывателя атрибуты «успешной» жизни непонятны и чужды Тысяча девятисотому, бесконечная суета в поисках лучшей жизни.
«Как можно выбрать одну улицу? Одну женщину? Один дом? Один клочок земли? Один пейзаж за окном и один путь к смерти? Ты можешь выплеснуть свое счастье за борт корабля, но пределы рояля этого не позволят! Я научился жить в этих пределах»
Его музыка – это и Смысл, и Красота, и Гармония, к которым, по мнению профессора Бурно М.Е., стремятся все люди данного склада.
Осознанный выбор в пользу смерти с кораблем объясним особой, свойственной некоторым замкнуто-углубленным людям, идейностью. Служение идеи для них превыше всего, значительнее жизни и смерти. Радоваться простой жизни на берегу, друзьям, семье, обычным человеческим утехам наш герой навряд ли смог бы. Его жизнь, творчество, музыка могли создаваться только на «Вирджинии». Услышав запись музыки своей влюбленности, Тысяча девятисотый ошеломлен. Переживать, играть — это одно, но обсуждать коммерческие перспективы выражения своего романтического влечения это совсем другое. «Моей музыки не будет без меня». Подобно тому как неуместная или чрезмерная похвала может убить самый благородный душевный порыв, поставив под сомнение его бескорыстность, так и попытка заточить в клетку сиюминутную красоту музыки стала губительна для её автора.
В ходе анализа были использованы были использованы работы А.А. Шмиловича А.А. «Творчество гения сквозь призму душевных страданий» (доклад на семинаре 12.11.2014 в ЦДУ РАН), М. Труханова (протоиерей). Воспоминания: Первые сорок лет моей жизни, М.Е. Бурно «Замкнуто-углубленные характеры (шизоидные психопаты) в эл. журнале «Психопатология и аддиктивная медицина», Т. 2, №2, Алессандро Барикко. «1900. Легенда о пианисте».
comments powered by HyperComments
